Любимое русское слово канцлера Бисмарка

Вся деятельность выдающегося немецкого политика, "железного канцлера" Отто фон Бисмарка была тесно связана с Россией. А одно русское выражение даже стало его фаворитом.

Лишь на первый взгляд может показаться странным, что научно-популярный 750-страничный фолиант вошел в список немецких бестселлеров. Но он посвящен одному из самых выдающихся государственных деятелей в истории страны, "собирателю немецких земель" Отто фон Бисмарку (Otto von Bismarck), а к этой харизматической личности в Германии интерес по-прежнему огромный. В России, впрочем, тоже: Бисмарк пробыл здесь в качестве прусского посланника почти три года, и его дипломатическая деятельность была и позже тесно связана с Россией (правда, не только "за" нее, но и "против"). Широко известны его высказывания о России - далеко не всегда однозначные, но чаще всего благожелательные.

Ссыльный посланник

Назначение в январе 1859 года посланником в Санкт-Петербург, которое для других прусских дипломатов было бы несомненным повышением, Бисмарк воспринял как ссылку. Прусский двор считал несвоевременными его подчеркнутый консерватизм и упорные попытки противостоять гегемонии Австрии в Европе. Приоритеты прусской внешней политики были другими, и Бисмарка удалили от двора, послав в Россию

В России, как подчеркивает биограф Бисмарка Джонатан Стейнберг, к нему отнеслись весьма благосклонно. Главная причина была в том, что Бисмарк, как знали в Петербурге, всеми силами противился во время Крымской войны мобилизации германских армий для войны с Россией. Кроме того, обходительному и образованному земляку благоволила вдовствующая императрица - супруга Николая Первого и мать Александра Второго, урожденная принцесса Шарлотта Прусская. Бисмарк был единственным иностранным дипломатом, тесно общавшимся с царской семьей.

Была и еще одна причина его популярности и успеха: Бисмарк говорил по-русски. Он начал учить язык, едва узнав о новом назначении. Занимался сначала сам, а приехав в Россию, взял репетитора - студента-правоведа Владимира Алексеева. Алексеев оставил воспоминания, которые при всей их субъективности, несомненно, добавляют интересные штрихи к портрету будущего "железного канцлера".

Бисмарк занимался с Алексеевым каждую неделю по два часа. Методику прусский посланник избрал весьма своеобразную: вместе со своим учителем он читал только что вышедший роман Тургенева "Дворянское гнездо", который был у всех на устах, и запрещенный в России герценский "Колокол" (как иностранный дипломат он получал его в обход цензуры). Бисмарк хотел быть "в курсе дела" как политической, так и светской жизни. Впрочем, серьезных политических задач перед ним не ставили. Его главные служебные обязанности были скорее консульскими: в России жили тогда около 40 тысяч подданных Прусского королевства. "Я - адвокат, полицейский, управляющий, представляющий интересы всех этих людей и ведущий переписку по связанным с ними делам напрямую с российскими учреждениями. Нередко мне приходится подписывать в день до ста официальных бумаг", - цитирует Стейнберг одно из писем Бисмарка брату.

В ожидании назначения

Без "большой политики" честолюбивый Бисмарк скучал в Санкт-Петербурге. Визиты, званые обеды, официальные приемы, посещение балетных спектаклей ("во всех ложах - очень красивые дамы", как рассказывал он в другом письме), - все это не могло быть пределом мечтаний честолюбивого политика. Кстати, что касается "очень красивых" русских дам, то статный, ростом под два метра, представительный, с пышными усами, 44-летний прусский дипломат пользовался у них большим успехом. Семья Бисмарка осталась в Германии, и он был относительно свободен.

Один из его романов - с княгиней Екатериной Орловой - продолжался и после его отъезда из России, когда супруга Орловой назначили российским посланником в Бельгии. В августе 1862 года любовники чуть не утонули во время совместного купания в Биаррице. Их спас смотритель маяка. Бисмарк воспринял это как знак свыше и больше, похоже, жене не изменял. Тем более, что очень скоро король (будущий кайзер Германской империи) Вильгельм I, взошедший на престол, назначил его премьер-министром Пруссии, и Бисмарк полностью посвятил себя "большой политике" и созданию единого германского государства.

Но вернемся в Россию конца 1859 года. Всего через четыре месяца занятий русским языком с репетитором Отто фон Бисмарк уже мог общаться с ним по-русски, чем, как подчеркивает Алексеев, в немалой степени был обязан своей фантастической памяти. Надо сказать, что Бисмарк вначале вовсе не щеголял своим знанием русского языка, наоборот, всячески старался скрыть: это давало ему определенные преимущества. Но однажды царь, беседовавший со своим министром иностранных дел Горчаковым, поймал взгляд присутствовавшего при этом прусского посланника и спросил его в лоб: "Вы понимаете по-русски?" Пришлось сознаться. Александр II был поражен тем, как быстро Бисмарк освоил русский язык, и вовсе не рассердился за его маленькую хитрость, даже наговорил кучу комплиментов.

"Alles ничего"

Тут надо отвлечься, чтобы сказать несколько слов об Александре Михайловиче Горчакове - выдающемся государственном деятеле, канцлере Российской империи. В России часто называют его учителем Бисмарка, подчеркивая, что общение с Горчаковым сыграло решающую роль в формировании будущей политики Бисмарка. Это неверно, подчеркивает, в частности, в своей книге Джонатан Стейнберг.
Бисмарку, ориентировавшемуся на систему сдержек и противовесов в Европе и не скрывавшему своей главной цели - создание сильной единой Германии, - дипломатический стиль Горчакова был чужд, и он не раз наносил своему российскому коллеге чувствительные поражения на дипломатической арене (в частности, на Берлинском конгрессе 1878 года). Бисмарк не раз очень отрицательно, даже пренебрежительно отзывался о Горчакове. С куда большим уважением он относился, например, к Петру Андреевичу Шувалову, генералу от кавалерии и российскому послу в Великобритании.

Русским языком Бисмарк продолжал пользоваться на протяжении всей своей политической карьеры. Русские словечки то и дело проскальзывают в его письмах. Уже став главой прусского правительства, он даже резолюции на официальных документах иногда делал по-русски: "Невозможно" или "Осторожно". Но любимым словом "железного канцлера" стало русское "ничего". Он восхищался его нюансированностью, многозначностью и часто использовал в частной переписке, например, так: "Alles ничего". Бисмарк всегда с восхищением отзывался о красоте русского языка и со знанием дела - о его трудной грамматике. "Легче разбить десять французских армий, - говорил он, - чем понять разницу между глаголами совершенного и несовершенного вида". И, наверное, был прав.

Jonathan Steinberg
"Bismarck. Magier der Macht".
Propyläen, Berlin 2013

http://www.deutschlanddeutsch.ru/novosti/2502-lyubimo..

На фото:памятник Бисмарку в Гамбурге

Орденский замок Фогельзанг:школа "факелоносцев нации"

Айфель. Заповедный уголок Германии между Кёльном и бельгийской границей. В 1936 г. здесь, у живописного Урфтского водохранилища, построили Орденский замок Фогельзанг, вернее, псевдозамок, на вершине горы с великолепным видом на изгибы озера Рурзее – настоящей "жемчужины" Европы. Он должен был стать кузницей кадров НСДАП – партийной школой для элиты арийской расы.

История Фогельзанга теснейшим образом связана с историей Третьего Рейха. Замок был построен как высшее партийное учебное заведение под личным патронажем Гитлера, выпускники которого должны были стать элитной правящей верхушкой Германии. Поступив в "орденсбург", кандидат получал наименование "факелоносец нации". Пребывание и обучение юнкеров было организовано так, чтобы каждый ученик ощущал себя продолжателем традиций некоего рыцарского Ордена. Проект, в рамках которого был построен Фогельзанг, назывался "Орденские замки". Их также заложили в Крёссинзее (Померания) и Зонтхофене (Бавария). Первый год курсанты должны были находиться в Айфеле (Фогельзанг), изучая расовую философию. Второй – закалять волю в Крёссинзее. Следующий – осваивать военное дело и дипломатию в Зонтхофене. Дополнительный год проводить в центре бывшего Тевтонского ордена – средневековой крепости Мариенбург.
Попасть учиться в таинственные замки стало заветной мечтой всех членов гитлерюгенда. Они надеялись когда-нибудь пройти перед воротами, над которыми во всех замках красовалась одинаковая надпись "Слепое повиновение". В каждом из замков одновременно обучалось около 500 человек. Юнкеров обучали боксу, верховой езде, планеризму, скалолазанию, лыжам и постоянно готовили в духе национал-социалистической идеологии. По мнению ряда независимых экспертов, немцы сумели создать систему обучения, при которой давали за год такую подготовку, какую современные офицеры спецназа получают примерно в течение 5-7 лет.
Общая площадь всех помещений Замка Фогельзанг составляет 50 000 квадратных метров! Школа-замок просуществовала до1939 года. А в 1945 году замок и прилегающая к нему территория были заняты военными частями США, около 60 лет здесь находилась база НАТО.

Фогельзанг является сейчас вторым по площади и масштабам в Германии архитектурным напоминанием о героическом прошлом национал-социализма. Из всех дошедших до наших дней строительных проектов Рейха он уступает лишь Территории партийных съездов НСДАП в Нюрнберге. Сразу после прихода к власти в 1933 году Гитлер потребовал организовать несколько центров для подготовки партийной элиты. Обучение должно было длиться три-четыре года и каждый год продолжаться на новом месте. Подбор осуществляли в чётком соответствии с расовой теорией. Она же была одним из главных предметов наряду со спортом. Главную роль играли не интеллектуальные способности, а происхождение – из нижней прослойки среднего класса. Возраст юнкеров составлял от 23 до 26 лет, рост – не менее 160 сантиметров, абсолютное здоровье. К документам следовало приложить справку об арийских корнях, начиная с 1800 года. Среди других требований – ненависть кандидата к мировому еврейству и готовность бескомпромиссно служить фюреру. Еще одним условием в самом начале был выход из церкви. Верить можно было только в фюрера. Вскоре из-за нехватки желающих, подходивших по другим критериям, этот пункт перестал быть обязательным. В 1938 году в курсанты стали зачислять даже без партийного билета НСДАП. При этом обязательным требованием оставалось 100-процентное зрение. По соседству с замком в Айфеле планировали построить отель движения "Сила через радость" (KdF) на 2000 отдыхающих. Один из таких проектов был реализован в Проре на острове Рюген. Фогельзанг – места заповедные: чистый воздух, горное водохранилище… Предполагалось, что постояльцы санатория будут набираться сил и знакомиться с тем, как крепнет элита. Отель заложить не успели.

Темпы строительства учебного комплекса, даже для ударных нацистских проектов, были более чем высокими. Закладка фундамента с памятной капсулой состоялась в сентябре 1934 года. Пробный курс начал обучение в мае 1936-го. Рабочее название проекта – Учебный рейхслагерь. В замок этот комплекс переименуют позже.
Ни один средневековый замок не обходился без главной башни – Бергфрида. Она являлась последним и самым крепким убежищем в случае осады. Высота Бергфрида в Фогельзанге составила 50 метров. Нападений здесь не ожидали, поэтому внутри башни скрыли резервуар для воды. Позже в этих замках свою идеологическую подготовку должны были продолжить лучшие выпускники школ Адольфа Гитлера и национально-политических интернатов, обучение в которых начиналось с 10-летнего возраста.

Фогельзанг должен был походить на мужской монастырь, иметь ауру закрытого элитного ордена. Недалеко от Адлерхофа, в укромном уголке, возвели женское общежитие на 70 мест. Одним из самых крупных репрезентативных зданий на территории Фогельзанга должен был стать так называемый "Дом знаний", но его возведение остановилось в самом начале. После войны бельгийцы используют фундамент главной аудитории для строительства гарнизонного кинотеатра.

Торжественные поверки юнкеров проходили под открытым небом около памятника факелоносцу. Он выполнен из более крепкого материала, чем скульптуры на стадионе, и сохранился лучше. Почти нетронутой осталась и надпись на монументе: "Вы – факелоносцы нации. Несите вперед свет воли в борьбе за дело Адольфа Гитлера".

В 1939 году, с началом войны, юнкеры покинули Фогельзанг. Даже первый набор так и не успел завершить обучение. Подразделение СС несло охрану его территории. Во время войны в замке дважды на короткий срок размещались подразделения вермахта. С началом регулярных бомбардировок соседних Рейнской и Рурской областей сюда вывозили женщин и детей из разрушенных городов.

Весной 1945 года бывший учебный лагерь НСДАП без боя заняли британские войска. Уже вскоре командование союзников по антигитлеровской коалиции решило использовать Фогельзанг как постоянную казарму, а соседнюю территорию превратить в учебный полигон. Свастики удалили, но скульптуры оставили. В 1950 году британские подразделения покинули Фогельзанг, передав его бельгийцам. Они располагались здесь вплоть до 2005 года. Бельгийцы рассматривали свою казарму в качестве исторического и архитектурного памятника. Они восстановили в прежнем виде два разрушенных жилых корпуса, а также пострадавшее крыло Адлерхофа.

После вывода бельгийских подразделений замок перешел под контроль федеральных властей Германии.

Земельные власти Северного Рейна-Вестфалии при поддержке федеральных ведомств, а также с помощью средств из европейских фондов решили превратить бывший "орденский" замок в международный форум для изучения прошлого и инвестиций в будущее - место для встреч, молодежных обменов, осуществления научных проектов, проведения конференций и симпозиумов. На создание "Форума Фогельзанг" (Forum Vogelsang) планируется потратить в общей сложности 60 миллионов евро.
Из-за бюрократических затруднений реализация ряда проектов несколько раз переносилась, в частности - начало работ по обустройству молодежной туристической базы на 200 мест и юношеской лесной гостиницы на 60 мест. В качестве предположительного срока их открытия называется 2014 год.
Для тех, кто предпочитает более комфортные условия проживания, здесь планируют открыть трехзвездочный отель на 80 номеров - в расчете на постояльцев, приезжающих в Айфель ради природы и отдыха в здешнем Национальном парке (Nationalpark Eifel).
В 2011 году в Фогельзанге побывало около 200 тысяч посетителей. Территорию можно осматривать самостоятельно или в рамках экскурсий, начинающихся в информационном центре с небольшой экспозицией, посвященной истории Фогельзанга и региона Айфель. В одной из бывших юнкерских казарм (Kameradschaftshaus 10) уже открыт Музей Красного креста (Rotkreuz Museum)

Ссылки в интернете.
Международный центр "Фогельзанг":http://www.vogelsang-ip.de/
Национальный парк Айфель:http://www.nationalpark-eifel.de/

Бернард Шауб."Кто другому роет яму…"

Теперь Европа  находится как раз там, где ее хотели видеть победители во Второй мировой войне: Мисс Германия – турчанка. Министр экономики Федеративной республики – вьетнамец, министр иностранных дел гомосексуалист. Во Франции голландский еврей сменил на посту президента венгерского еврея. Конкурс популярной музыки «Евровидение», который нас сам по себе мало интересует, в этом году характеризуется пикантным намеком – он проходит в Баку, столице кавказской республики Азербайджан. Эта страна с ее мусульманским, тюркоязычным населеием рассматривается, таким образом, как часть Европы. Представительница от Болгарии на этом конкурсе шлягеров – цыганка, а Украину представляет негритянка.

Прекрасный новый мир! Любимый Новый мировой порядок!

Мы знаем, кто за этим стоит: это американский или американизированный верхний слой западного мира, рука об руку со своим заказчиком, международной еврейской финансовой олигархией и талмудическим иудаизмом. Если читатель не верит нам, что США представляли еврейские интересы не только последние десятилетия, а с самого начала, мы процитируем здесь важного и находящегося вне подозрения свидетеля, выдающегося немецкого экономиста Вернера Зомбарта, который еще перед Первой мировой войной писал в своей книге «Евреи и хозяйственная жизнь» ("Die Juden und das Wirtschaftsleben"): „Если с некоторым правом можно говорить, что Соединенные Штаты обязаны евреям тем, что они вообще существуют, то с тем же правом можно утверждать, что они являются такими, какими они есть, то есть, именно американскими, только благодаря еврейской примеси. Так как то, что мы называем американизмом, в очень большой степени является воплощенным еврейским духом“. (Лейпциг, 1911, издательство Duncker und Humblot, стр. 44)

Вероятно, неосведомленные в духовном плане WASP (White Anglosaxon Protestants) долгое время действительно считали, что они фактическим благополучно отделаются, если европейский мир будет предоставлен цветным. Теперь стало видно, что это было роковым заблуждением. Несколько дней назад средства массовой информации, например, газета «Баденше Цайтунг» от 19 мая, сообщили: „Америка меняет цвет. Впервые в истории США на свет появилось меньше младенцев с белым цветом кожи, чем детей этнических меньшинств“.

Более половины детей, которые родились в течение 12 месяцев между июлем 2010 и 2011 года, были афроамериканцами, латиносами или азиатами. Большинство станет меньшинством. И евреи радуются. Еврейский историк Йэн Райфовиц из университета штата Нью-Йорк, согласно упомянутой выше газете, считает так: „Эти цифры – это положительный сигнал, который показывает нам: США сильно меняются. Наше мышление также должно поменяться. США не могут больше представляться как народ, где доминируют люди с европейскими корнями“. Это на самом деле так: В то время как средний возраст белых американцев составляет 42 года (в Германии 45!) цветные младше их в среднем на 12 лет. Средний возраст латиносов (в большинстве случаев мулатов и метисов) составляет 28 лет.

Эта тревожная демографическая перемена, которая уже давно прогнозировалась прозорливыми наблюдателями, производит на нас, борцов за белую Европу, противоречивое впечатление. С одной стороны, мы должны сожалеть об этом, когда в большой и важной стране белое население превращается в меньшинство. С другой стороны, именно белые американцы виновны в том, что путем своих предательских злоупотреблений разрушили Европу во время двух мировых войн. Сочувствие им неуместно. США в их прежней форме уже не продержатся. ЕВРОПЕЙСКОЕ ДЕЙСТВИЕ, как известно, предлагает расчленить Соединенные Штаты на различные этнические регионы и сделать из них суверенные государства, вернуть проживающих в Европе цветных в страны их происхождения, и вместо этого стимулировать вполне образованных молодых белых  из США, Австралии и т.д. вернуться в Европу. Эти предложения, которые до сих пор рассматривались большинством современников как утопические, день ото дня очевидно становятся все более актуальными.

Однако, самую лучшую новость мы узнали 20 мая от агентства "Ассошиэйтед Пресс" или от Немецкого агентства печати ДПА: Когда она касается их самих, то очевидно, что большая любовь евреев к людям, быстро оказывается очень ограниченной.

Нетаньяху: Африканские мигранты могли бы затоптать Израиль

Премьер-министр Беньямин Нетаньяху предостерегает от того, что Израиль может быть заполонен нелегальными иммигрантами из Африки. Растущее число мигрантов стоит на самом верху на национальной повестке дня, после того, как новоприбывшие оказались ответственными за целый ряд преступлений, включая изнасилования. Нетаньяху сказал, что этот приток является «угрозой для устройства израильского общества, его национальной безопасности и его национальной идентичности». Еще он заметил, что если Израиль не остановит этот процесс, то 60 тысяч незваных гостей скоро превратятся в 600 тысяч и это приведет к исчезновению Израиля как еврейского и демократического государства.

Проблема Нетаньяху состоит, в том числе, и в том, что большое количество израильтян думает, что их страна, которая была создана после Холокоста, должна помогать угнетаемым.

Таковы сообщения информационных агентств.

Если в случае Америки мы не ощущаем к ней сочувствия, то в случае Израиля мы воспринимаем такие новости даже со злорадством: тот, кто роет яму другому, сам в нее попадет. Евреи (и с ними, однако, все белые якобинцы) со времен Французской революции заняты тем, что внушают людям, что они все якобы равны. Только самих себя они считают чем-то особенным. Это так внушил им их бог Яхве. И теперь они в затруднительном положении, так за прошедшее время даже в Израиле развелось слишком много типично западных благодетелей человечества, которые страдают от синдрома Дядюшки Тома и принципиально видят в неграх всегда только благородных дикарей и бедных преследуемых. Они забывают, также как и европейцы, что среди чернокожих происходили самые жестокие конфликты – и в Южной Африке после прихода к власти черного большинства каждый год регистрируются более 20 тысяч убийств.  И это только официально заявленные. Теперь мы посмотрим, как израильтяне справятся с их проблемой.

Но вполне может быть и так, и как раз на это все и похоже, что сионистские государства Израиль и США как раз уже не справятся на долгий срок со своими проблемами. Соединенные Штаты находятся в упадке, и это знают уже все. Демографическая смена в пользу цветных еще более ускорит этот процесс, с одной стороны, так как белый созидательный слой становится все тоньше, и с другой стороны, так как нельзя будет впрягать цветных в телегу сионизма в том же масштабе как верных Библии белых пуритан и масонов. Слабость США – это в конечном счете слабость еврейского боевого слона.

И какова же мораль этой истории? Время работает на нас. Давайте же поможем ему в этом!

23 мая 2012 г.

Ален де Бенуа. "Мир индоевропейцев"

Термин «индоевропейский» в строгом значении этого слова принадлежит к области лингвистики, и затем уже к этнологии. Он вошел в обиход в конце ХIХ века, когда были опубликованы труды Франца Боппа, Александра фон Гумбольдта и Якоба Гримма, посвященные сравнительному изучению основных распространенных в Европе языков (за исключением саамского, финского, венгерского и баскского).Начав с корреляции форм, этот сравнительный метод привел к установлению (посредством серии операций уравнивания, аналогичных вычислению арифметических пропорций) родственной связи, из чего логически следовало общее происхождение. Другими словами, современные «языки-сыновья» Европы имеют одного и того же «языка-отца», а именно индоевропейский язык. Это было важнейшее открытие, объединяющее самое отдаленное прошлое с нашим сегодняшним днём.

Благодаря титаническим усилиям лингвистов удалось по частям и в последовательном порядке реставрировать грамматику, синтаксис и словарный запас индоевропейского. Условно выделяется три периода существования этого языка: протоиндоевропейский, общеиндоевропейский (этап, непосредственно предшествующий первым волнам миграции) и поздний индоевропейский или староиндоевропейский, на котором, можно почти с абсолютной уверенностью сказать, говорили на землях, простирающихся от русских степей на севере Каспия до северо-восточных берегов Балтики.

Кроме обширного перечня исчезнувших на сегодняшний день языков (иллирийский, македонский, хеттский, тохарский, венетский, фрако-дакийский и т.д.), семья языков, происходящих от индоевропейского, включает архаические формы индоарийских языков (санскрит, хинди, пали, древнеперсидский), также как греческий, албанский и всю совокупность славянских, балтских, кельтских, германских и романских языков.

Исследователи не замедлили с тем, чтобы поставить вопрос о происхождении народов, говоривших на этих языках начиная с доисторических времен.

«А стало быть, речь идет, - пишет Бош-Гимпера, - о существовании пранарода (Urvolk в терминологии немецких ученых), чью прародину (Urheimat) большинство помещают в границах между Азией и Европой, говорившего на изначальном языке (Ursprache), из диалектов которого развились исторически известные индоевропейские языки».

Две гипотезы об Urheimat

Бесконечные споры, к которым всегда были примешаны политические соображения, шли по вопросу о происхождении и о родине предков индоевропейцев. Данные лингвистики предлагают самую прочную основу для получения точных сведений. «Общеиндоевропейский, - замечает вновь Бош-Гимпера, - содержит набор терминов, обозначающих флору, фауну и метеорологические явления, характерные для регионов с умеренным климатом, скорее влажным, чем сухим, и скорее холодным, нежели теплым. Многочисленные индоевропейские языки используют похожие слова для обозначения одних и тех же животных: медведя, волка, бобра, белки, и тех же самых деревьев: березы, бука, ивы, и другие общие наименования: мед, холод, лед и снег. Все это, без сомнения, указывает нам, что на индоевропейских диалектах до начала их рассеяния говорили люди, жившие в лесистой области с умеренным и континентальным климатом».

Гипотезу об «азиатском» происхождении индоевропейцев, выдвинутую в 1888 году Максом Мюллером и затем поддержанную Арбуа де Жюбенвилем, С. Ф. Кэри и Вильямом Рипли, в настоящее время не поддерживает ни один из серьезных исследователей, разделяющихся на две школы.

Нордическая, или германская гипотеза происхождения индоевропейцев основывается на характерных соматических чертах, приписываемых древними текстами индоевропейским народам. Эти черты (русые волосы, голубые или светлые глаза, высокий рост, тонкие губы, вытянутый подбородок и т. д.) присущи нордическим субрасам, сформировавшимся на основе кроманьонского субстрата на территории между реками, впадающими в Северное и Балтийское моря. В 1878 году Теодор Пёше поместил Urheimat в современной Литве. На самом деле, возможно, именно литовский является самым близким к общеиндоевропейскому живым индоевропейским языком. К антропологическим элементам добавились лингвистические и археологические, Карл Пенка (Die Herkunft der Arier, 1886) поместил место появления индоевропейцев на север Германии и южную Скандинавию. Его гипотеза получила законченный вид в трудах Исаака Тайлора (1888) и Германа Хирта (Die Urheimat der Indogermanen, 1892). В 1902 году Густав Коссинна, основатель журнала «Mannus», предположил, что прародина находилась в центральной Германии. Ценность нордическо-германской гипотезы будет признана Харольдом Бердером, Хансом Зегером, Шахермайером, Густавом Некелем, Эрнстом Майером, Юлиусом Покорни (великим реставратором кельтского праязыка и т. д.). Также недавно она вновь была поднята на щит Николасом Лаховари, Паулем Тиме и выдающимся санскритологом Рам Чандра Джамом (The most ancient Aryan Society, 1974).

Вторая и наиболее подкрепленная археологическими данными гипотеза это гипотеза об «Urheimat», расположенной в южной России. Впервые ее изложил Отто Шрадер в 1890 году, а за ним последовали В. Гордон Чайльд (The Aryans, 1926), Вальтер Шульц (1955), Р. А. Гроссланд (1957) и, прежде всего, выдающийся испанский историк первобытности Педро Бош-Гимпера, который в 1961 году написал: «Этническая смесь, которая в будущем даст рождение индоевропейским народам, дает о себе знать уже в эпоху раннего неолита. Индоевропейцы это народ, появившийся в неолите, и его первые артефакты, засвидетельствованные археологами, датируются приблизительно V тыс. до н. э. и являются строго неолитическими. Эта роль принадлежит, кажется, определенным этническим группам, жившим на юге современной России» (Los Indoeuropeos, 1961).

Идею южнорусского местонахождения прародины в особенности защищала археолог Мария Гимбутас в своих основных работах, публиковавшихся с 1954 года. По мнению Гимбутас, кочевые народы культуры курганов («курганы» были первым известным типом погребального холма), которые начиная с IV тыс. до н. э. проникают в бассейн Дуная с востока, давая рождение балканской староиндоевропейской культуре, первой, которая развивается независимо как от энеолитических культур Западной Европы, так и от культур Месопотамии (протошумерских) и средиземноморского бассейна, были индоевропейскими. Культура курганов была по своей природе индоевропейской, и ее представителей следует считать первыми индоевропейцами.

Две этих гипотезы не являются несовместимыми. Один автор, Вард Гуденау (Pastoralism and Indo-European Oriqins, 1970), предложил считать племена курганов простой скотоводческой волной миграции индоевропейской культуры, якобы получившей развитие в Северной Европе; возможно, часть этих племен, уничтожив палеолитическую европейскую культуру, продвинулись на юг («племена боевых топоров» или «Streitaxvoelker»), сначала распространяя техники шлифовки камня и затем металлургию бронзы. Возможно, именно от этих племен произошли хетты и микенские греки. Элементы этой культуры сохранялись в Центральной Европе до образования популяций дальней диаспоры. Эта теория, очень убедительная для Адриано Ромуальди, выглядит логичной и для Ханса Краэ, который в сфере лингвистики проводит различие между староиндоевропейским языком («Alterindoeuropaisch» - не путать со «староевропейскими племенами» (палеолитическими или энеолитическими, не принадлежавшими к индоевропейцам, такими как лигуры), о которых говорит Мария Гимбутас) и собственно индоевропейским языком. Также эта теория пользуется благосклонностью Джеймса Мэплори, автора одного из самых недавних очерков, посвященных данному вопросу (А short history of the Indo-European Problem, 1974).

Прародина могла, возможно, в таком случае располагаться на территории между Эльбой и Вислой, на севере доходившей до Ютландского полуострова, а на юге - до Карпатских гор.

Социальная структура

Хотя их существование «засвидетельствовано исторически» касаемо II тыс. до н. э., индоевропейцы уже имели за своими плечами долгую историю. «Археология отсылает нас к началу неолита, - уточняет Бош-Гимпера, - корни же этой этнической общности должны уходить в мезолит».

«К III тыс. до н. э. - подчеркивает Гайпель, - скандинавские ледники окончательно отступили на север. Британские острова отделились от континента. Пролив связал Балтийское море с Северным. Тундра превратилась в хвойные леса. В Европе воцарился умеренный климат».

Начиная с позднего неолита группы индоевропейцев уже вели полукочевой образ жизни. Мужчины занимались скотоводством, а женщины и дети - примитивным земледелием. Этот новый тип хозяйства приходит на смену другому образу жизни: образу жизни охотников на крупную дичь, кочевавшим по обширнейшим территориям и образовавшим возрастные группы. Результатом стал демографический взрыв, который в скором будущем целиком изменил общественную жизнь.

Это было время, когда генос или большие семьи экзогамного типа - термин, берущий начало от индоевропейского корня еg-, обозначающего «Я», «сам», ср. лат. еgо, - начали объединяться между собой, чтобы сохранить вместе наследственное имущество и воспрепятствовать рассеиванию молодых и здоровых мужчин. Каждый генос в ту пору устанавливал и укреплял экзогамные предписания и патрилокальную организацию, объединяясь в племена с другими генос через союзы, скрепленные браками в соответствии с относительно жесткой структурой на основе взаимных обязательств по оказанию помощи. Объединяя только свободных мужчин, «благо-

родных» («местных» - «in genos»), генос превратились в кровнородственную общину. Как таковая, она отмывается от хозяйственной общины, домос - от индоевропейского корня dms, которая представляла собой объединение, образованное генос и новым классом людей, лишенных собственности - рабами и свободными слугами. На более высоком уровне подобное различие устанавливается между венос (корень ewq, со значением «мы», ср. английское «we», немецкое «wir») или общиной, возникшей на основе объединения нескольких генос, и соответственно хозяйственной общиной, вейкос (ср. латинское «vicus», испанское «villa»).

В конце концов, более сложные социальные структуры (города-государства, царства и т. д.) возникали на той же самой основе, «народ» таким же образом определялся как распространение «мы», как совокупность мужчин и женщин, объединенных союзами друг с другом. Представление об «этносе» (индоевропейское sw-edh-nos) прямо происходит от swe, то есть от кровнородственной общины, сохраняющейся через брачный обмен в рамках венос.

В своей основе социальная система являлась патриархальной. Генос определяется через отождествление с «отцовском Я», представляющим род, который возводился к Deiwos Pitar, «небесному отцу», то есть к высшему божеству. Если в некоторых первобытных земледельческих обществах ритуальная смерть («смерть отца» в учении Фрейда) символизирует отмену патрилинейности и устанавливает ценность только происхождения по матери, у индоевропейцев «роды у отца» при закреплении родства символизируются ритуалом «покрытия». Отец символически порождает и признает сына, пронося его над (то есть «между») ногами, имитируя роды. В общеиндоевропейском словаре мать (слово «mater» прочно связано с «материальным» началом) это «та, которая приносит в мир». Только отец «порождает», то есть «вводит в утробу» генос. «Порождать» и «генос» содержат одинаковый корень (gen-).

Выборный правитель

Там, где благодаря обстоятельствам генос стали нуждаться в общей власти, и она с неизбежностью выпадала на долю одного из патриархов, одного из вождей генос, избираемого по общему согласию. «Царь для своих подданных это все равно, что отец для своих детей» (Аристотель). Царь (корень reg- со значением «возвышенный», ср. латинское «rex», кельтское «rix», санскритское «raja») избирается ему «равными». В определенную историческую эпоху это делегирование власти из временного стало превращаться в постоянное, а затем стало наследственной монархией. Вначале царь находился под контролем патриархов, объединяющихся в совет знати или собрание, похожее на «сабху» у индоариев, «герусию» у эллинов, римский «сенат», германский «тинг», кельтский «альтинг» и т. д. Царь избирался равными ему, которым он был подчинен, и одновременно с этим он правил во имя Deiwos Pitar, Небесного отца (греческое «Зеус Патер» (произносится «Tseus Pater»), латинское «Deus Iovis Pater», позднее «Yupiter»). Итак, первоначальной формой правления у индоевропейцев было нечто вроде аристодемократии, при которой монарх выполняет двойную функцию - религиозную и политическую, и эти функции были неотделимы друг от друга. Любое индоевропейское общество представляет собой расширенную форму генос, где социальные связи обеспечиваются проекцией этой первоначальной структуры на религиозную и политическую суперструктуру. Эти сферы невозможно отделить друг от друга, поскольку у индоевропейцев общество богов является отображением общества людей. Гражданский культ точно таким же образом представляет собой расширенную форму домашнего культа, за отправление которого отвечает отец семейства.

Пастухи, земледельцы и воины, индоевропейцы занимались гончарным ремеслом и были знакомы с металлургией. «Данные археологии свидетельствуют, что они одомашнили собаку, были первыми, кто сел на лошадь и использовали волов как тягловых животных», - пишет Бош-Гимпера. Стада являлись у них символом процветания. Индоевропейский термин peku одновременно обозначает личную собственность (ср. латинское «pecunia», французское «pecule» и скот (ср. латинское «pecus», санскритское «pasu», готское «fehu»).

Мировоззрение

В трудах индоевропеистов, особенно Жоржа Дюмезиля, было показано существование, даже до начала первых волн миграции, общей индоевропейской «идеологии», особой духовной структуры, образуемой единым мировоззрением, которое находит свое проявление в особых представлениях о религиозной практике, обществе, власти, отношениях между людьми и между людьми и богами в общей теологии, отправлении культа, поэзии и эпической литературе. Эта «идеология», - пишет Дюмезиль, - является продуктом творчества мыслителей, чьими наследниками были брахманы у индоариев, кельтские друиды и жреческие религиозные коллегии в Древнем Риме» («Трёхсоставная идеология индоевропейцев», 1958).

В сфере поэзии, в работах Антуана Мелье и Романа Якобсона, к которым добавились позже труды Кальверта Уоткинса и Дональда Варда, были показаны структурные аналогии между греческой, ведийской, славянской и ирландской литературой, которые могут объяснены только общим наследием и которые предполагают существование в первых индоевропейских обществах сословия «певцов-поэтов», подобного ирландским ollaves или скальдам древней Скандинавии.

Что касается индоевропейского общества, то Дональд Вард (On the poests and poetry of Indo-Europeans, 1973) вновь заговорил о плодотворной идеи деления, введенного Маргарет Мид (Cooperation and competition among primitive people, 1937) на «shame cultures» или «культуры стыда» и «guilt cultures» или «культуры вины». В «shame cultures» основополагающим этическим представлениям является представление о чести, о способности смотреть опасности в лицо. Эта этика чести подразумевает прямую связь с социокультурной средой. Вызывающий презрение поступок лишает имя чести и, как следствие, ложится на предков и потомков. В «guilt cultures» проступок объективируется третьим высшим, который интериоризирует и делает индивидуальным наказание. Установленные через откровение догмы определяют мораль греха. Согласно Варду, представления о «стыде», общее для греков, латинов, кельтов и германцев, является типично индоевропейским, в противоположность представлению о «грехе», присущему великим универсалистским метафизическим системам семитского и авраамического происхождения. 

- http://devibhakta.livejournal.com/71739.html -

Доктор Томислав Сунич."Улучшение человечества путем массированного налета"

Дрезден – это только один единственный символ преступления союзников, символ, о котором сегодняшние системные политики упоминают лишь с большой неохотой. Разрушение Дрездена и число его жертв системная историография всегда ставит под сомнение и изображает как побочный ущерб в борьбе против абсолютного зла, т.е. фашизма. Тем не менее, проблема состоит в том факте, что такой побочный эффект от «улучшения мира» был не только в городе Дрездене, но и в других Дрезденах во всех уголках Германии, во всех частях Европы. Топография смерти, причиной которой были действия тогдашних антифашистов, – это очень проблематичное наследство для их потомков.

В сегодняшнем „всемирном соревновании за историческую память“ не у всех жертв есть право на равенство. Некоторые учения о жертвах должны иметь преимущество, а некоторые, наоборот, должны быть преданы абсолютному забвению. Наши системные политики очень усердны, если речь идет о том, чтобы сооружать памятники народам и племенам, особенно тем из них, кто были жертвами европейцев. Все больше годовщин, все больше дней возмещения и покаяния отмечают наш стенной календарь. Снова и снова европейские и американские системные политики платят финансовую дань неевропейским жертвам. Но очень редко, почти никогда, они вспоминают жертв их собственных народов, которые страдали под властью так называемых коммунистических и либеральных преобразователей мира. Злыми преступными народами всегда считаются европейцы, особенно немцы, которых поэтому всегда принуждают к покаянным ритуалам.

Дрезден – это не только какой-то немецкий город, или символ немецкой судьбы. Дрезден – это также общий символ бесчисленных немецких и бесчисленных европейских, или хорватских, венгерских, итальянских, бельгийских и французских городов, разбомбленных и разрушенных до основания западными союзниками. То, что связывает меня с Дрезденом, связывает меня и с Лисьё – маленьким местом паломничества во Франции, разбомбленным союзниками в июне 1944 года – или также с итальянским местом паломничества Монте-Кассино. Это место паломничества союзники разбомбили в феврале 1944 года. В Лисьё, маленьком городке, который посвящен Святой Терезе, 10 июня 1944 года сгорели 1200 человек. И Бенедиктинский монастырь был тоже полностью сожжен, среди погибших было двадцать женщин-монахинь. Чтобы привести здесь список разбомбленных европейских культурных городов, потребовалась бы целая библиотека - при условии, что и саму эту библиотеку не разбомбят снова реформаторы человечества. При условии, что книги и документы в ней не будут конфискованы.

Во время Второй мировой войны во Франции под англо-американскими демократическими бомбами погибли примерно 70 тысяч гражданских лиц. Эту цифру  системные историки не любят упоминать. 600 тысяч тонн бомб с 1941 по 1944 годы были сброшены на Францию, 90 тысяч зданий и домов были разрушены.

Сегодняшние системные политики часто используют слово «культура» и «мультикультура». Но их воинственные предшественники особенно отличились разрушением самых различных европейских памятников культуры.

Европейские церкви и музеи должны были быть разрушены, так как эти места там внизу в Дрездене не вписывались в категорию новых "культурных людей". Южнее, в Вене, «Бургтеатр» был разрушен в марте 1945 года бомбардировщиками американской авиации; западнее в Северной Италии оперный театр «Ла Скала» в Милане; то же самое происходило с сотнями библиотек всюду в Центральной Европе. Далее на юго-востоке, в Хорватии, в 1944 году западные реформаторы человечества разбомбили такие культурные города как Задар и Сплит, и у этой панорамы ужаса нет конца. Немецкие политики и немецкие туристы часто едут в отпуск на хорватское побережье, но вдоль побережья имеются многочисленные братские могилы немецких солдат. На хорватском острове Раба, где сегодня любят отдыхать немецкие нудисты, есть огромная братская могила с останками нескольких тысяч немцев, которые были убиты югославскими коммунистами. Немецкие дипломаты в Хорватии не сделали ровным счетом ничего, чтобы поставить памятники этим замученным солдатам. Недавно демократическая "общность ценностей" продемонстрировала свою большую заботу об этнических чистках в бывшей Югославии и усердно старалась, чтобы югославские и сербские преступники предстали перед судом в Гааге. Но у этих югославских преступников были превосходные примеры в их коммунистических югославских предшественниках и их англо-американских союзниках. В конце 1944, в начале 1945 года произошла массивная коммунистическо-этническая чистка этнических немцев в пространстве, попавшем под власть югославских коммунистов. В мае 1945 года сотни тысяч убегающих хорватов, большей частью гражданских лиц, сдались англо-американским союзникам в Южной Каринтии, Клагенфурте и Южной Австрии. В течение следующих дней их всех выдали коммунистическим югославским палачам...

Я часами мог бы тут говорить о миллионах немцев, изгнанных из Силезии, Померании, Судет и придунайских земель. Но так как эти жертвы попадают в категорию коммунистических актов насилия, я не стану причислять их в данный момент к демократическим и западным реформаторам человечества. Тем не менее, в ретроспективном взгляде мы видим, что западные преобразователи мира никогда не смогли бы исполнить свои проекты улучшения человечества без помощи коммунистических палачей, также так называемых антифашистов. Ясно, что вину за самое большое немецкое и не только немецкое великое переселение народов в европейской истории из Центральной и Восточной Европы несут коммунисты и Красная армия, но это гигантское коммунистическое преступление против немцев и других европейских народов никогда не смогло бы произойти без массивной воздушной помощи западных преобразователей человечества. Итак, как мы видим, все еще действуют двойные стандарты, когда мы думаем о погибших во Второй мировой войне.

Что возникало в голове реформаторов человечества во время разрушения европейских городов? У всех этих демократических пилотов была превосходная и чистая совесть; они искренне думали, на самом деле, что они должны исполнить возложенную на них Богом миссию. Их миссия разрушения осуществлялась во имя прав человека, толерантности и мира во всем мире. Согласно их мессианскому образу мыслей там внизу в Центральной Европе – не говоря уже о тех, кто жил здесь внизу в Дрездене, жили вовсе не люди, а какая-то особенная разновидность монстров без культуры. Следовательно, чтобы оставаться верными своей демократической догме, у этих воздушных самаритян всегда должна была быть хорошая совесть, когда они бомбили этих монстров.

Как учил нас выдающийся немецкий специалист по государственному праву Карл Шмитт, здесь существует опасная проблематика с современным международным правом и идеологией прав человека. Стоит лишь описать своего военного противника как монстра или как паразита, как уже права человека больше не распространяются на этого противника или, вернее, на этого монстра и этого паразита. Это основная суть сегодняшней системы. Точно так же, как только европейский интеллектуал, ученый или журналист, критически ставит под сомнение сегодняшние системные мифы, он уже рискует, что будет обозначен как ультраправый или как фашист, или как изверг. Следовательно, этот ультраправый или фашист, или этот изверг никогда больше не может быть человеком; тогда уже никакая идеология прав человека по закону не поможет ему. Его подвергают остракизму, разоряют в профессиональном плане и заставляют замолчать. Сегодня система хвастается своей толерантностью по отношению ко всем людям и всем народам земли, но не по отношению к тем, на которых с самого начала лепят ярлык ультраправого или изверга-«нечеловека». В глазах реформаторов человечества немцы, пусть даже гражданские, не были здесь в этом месте в феврале 1945 года людьми, а были только каким-то своеобразным видом паразитов, которых нужно было уничтожать вместе с их домами. Мы также еще сегодня находим такой же образ мыслей у преобразователей мира, особенно во время их военных операций в Ираке или в Афганистане.

Нас упрекают, что мы преувеличиваем учение о дрезденских жертвах, чтобы поставить под сомнение фашистские преступления. Это вздор. Этот тезис можно легко переформулировать и наоборот. Системные средства массовой информации и создатели общественного мнения через 70 лет после войны снова и снова нуждаются в фашистской опасности, чтобы лучше скрывать, затушевывать и маскировать тем самым свои собственные катастрофические экономические ошибки и свои собственные военные преступления.

Сверх того, системные историки и создатели общественного мнения не говорят нам, что любое учение о жертвах становится причиной конфликтов в сегодняшней мультикультурной системе: всякое учение о жертвах настаивает на своей собственной неповторимости и всегда основывается на ущербе для других. Здесь видна слабость мультикультурной системы – в конце виктимологичесская атмосфера в мультикультурной системе склоняет любое племя, любую общность, любого неевропейского иммигранта к тому, что они считают, что только их учение о жертве важно и неповторимо. Это опасный феномен, так как любая такая неповторимость дискриминирует другое учение о жертвах и соревнуется с другим учением о жертвах и, такие учения тогда сталкиваются, в конце концов, друг с другом. Такой уродливый менталитет жертвы не служит предотвращению конфликтов и миру. Он ведет к мультиэтническому насилию и делает будущий конфликт неминуемым.

Из-за сегодняшнего преуменьшения и подчеркивания относительности либерально-коммунистических преступлений против немецкого народа, до, во время и после Второй войны, вовсе не возникает климат взаимного понимания и примирения, зато появляется климат ошибочных мифологий и сталкивающихся учений о жертвах, причем каждый человек, и каждое племя должны чувствовать себя как жертва их соответствующего соседа.

 Классический пример – это крушение бывшего искусственного государства Югославия, в которой различные народности на протяжении целых пятидесяти лет были жертвами коммунистических историков и пропаганды, и где хорватский народ всегда демонизировали как нацистский народ. В 1991 году, после конца коммунизма, после конца коммунистической пропаганды, не последовало никакое взаимное понимание народов, зато начались взаимная ненависть и страшная война. То, что ждет нас в ЕС, это вовсе не экзотичное мультикультурное общество удовольствия, а цикл насилия и гражданских войн, подобный балканскому.

Давайте, дорогие коллеги и товарищи, не будем предаваться иллюзиям. Дрезден – это заслуженное место напоминания и предупреждения против всех войн, и место, где мы вспоминаем о невинных жертвах. Но завтра Дрезден может стать символом титанических катастроф. То, что ждет нас в течение следующих лет, можно представить себе даже сейчас. Некоторые из вас, некоторые из нас, у которых есть более долгая историческая память, хорошо знают, что мир давно закончился.

Либеральная эпоха давно мертва. Наступающие времена будут плохи. Но будущие и приближающиеся времена дают всем нам также и шанс.

http://www.europaeische-aktion.org/Artikel/ru/Ulutschschjenije-tschjelowjetschjestwa-putjem-massirowannogo-naljeta_325.html

"Европейское Действие-Россия".Агитационные материалы.

ОТВЕТ НАШЕМУ ПЕРЕВОДЧИКУ В КИЕВЕ

10 мая 2011 года
Дорогой V……,
Хочу поблагодарить Вас за Вашу переводческую работу. Это хорошее 
предзнаменование, что наша брошюра „Европейское Действие“ чуть ли не сразу после 
ее появления уже была переведена на русский язык. И я рад, что нам удалось найти на 
Славянском Востоке таких компетентных и готовых к сотрудничеству друзей, как Вы. 
То, что наши мнения не совпадают в некоторых отдельных вопросах и порой 
возникают некоторые недоразумения, это совершенно обычное явление. 
Вы поставили в Вашем письме ряд вопросов и указали на некоторые моменты, 
которые особенно важны для славян. Мне хотелось бы попытаться здесь ответить на 
эти вопросы.
Сначала несколько замечаний общего характера. В наших стремлениях в целом речь 
идет о сохранении европейской культуры и европейского человечества. Все другие 
проблемы должны подчиняться этой цели. Пример: я несколько лет назад посетил 
польских немцев в Торне (Торунь, Западная Пруссия). Со скорбью и гневом они 
показывали мне прежде немецкий, а теперь заселенный почти исключительно 
поляками город. Я с сочувствием выслушал всѐ, что они говорили, и все же вынужден 
был ответить им так: «Я рад, что этот город не принадлежит ФРГ. Пусть немцы из него 
изгнаны, но здесь все-таки я вижу только европейцев – и в этом разительное отличие от 
«немецких» городов запада, где белые уже постепенно превратились в меньшинство». 
Польский национализм предотвратил – по крайней мере, до сих пор – массовое 
проникновение в Польшу представителей «цветных» рас.
Эта констатация, естественно, звучит очень парадоксально для немецких ушей, и она в 
таком виде носит только временный характер. Немецкий вопрос еще не решен. Для 
освобождения Европы будет играть решающую роль, когда европейцы рассмотрят этот 
немецкий вопрос в его сути, т.е. как вопрос политического самоопределения немецкого 
народа, а не как региональную или, тем более, исключительно внутригерманскую 
проблему. Немецкоязычная Центральная Европа – и я говорю об этом не в 
романтическом, а в очень реалистическом, почти клиническом смысле – это сердце 
Европы. Взгляните на геополитическое положение Германии. Это мост между 
Востоком и Западом, Севером и Югом. Ведь, представьте себе, немецкоязычные 
народы, насчитывающие 100 млн. человек, являются самой большой языковой 
общностью Европы – после русских. Вспомните, что ограбленная, лишившаяся части 
своих земель и нравственно угнетенная Германия сегодня, тем не менее, остается самой 
сильной экономической и финансовой державой Европейского Союза. Я предпочел бы 
сегодня не называть немцев «народом поэтов и мыслителей», так как в настоящее 
время не так уж много осталось причин для использования этого старого определения. 
Но все же вполне понятно, что свободная Европа просто невозможна без 
предварительно освобожденной, подлинно независимой Германии. Искренний интерес 
всех европейцев действительно состоит в том, чтобы не препятствовать Германии в ее 
желании вырваться из клетки, в которую ее посадили, и позволить ей снова взять свою 
судьбу в свои руки.
В этом отношении я был несколько озадачен подозрением, что Европейское Действие 
носит в некоторой степени пангерманский характер. Знаете ли Вы, как выглядел бы 
настоящий пангерманизм? Это было бы требование создания Великогерманской 
Империи в Северной и Центральной Европе, связанное с ирредентистскими 
претензиями не только в отношении Австрии и прежних немецких Восточных 
областей, но и в отношении жителей Эльзаса и Лотарингии, немецкоговорящих 
швейцарцев, люксембуржцев, бельгийцев, немцев северного Шлезвига, возможно, 
фламандцев и нидерландцев, конечно, также и жителей Южного Тироля, банатских 
швабов, трансильванских саксонцев, «русских» немцев Поволжья и Черноморского 
побережья, крымских готов и т.д. и т.п. Более того, при таком подходе можно было бы 
реконструировать прежние места обитания древних германских племен вглуби равнин 
России, что, конечно, вызвало бы бесчисленные дискуссии, какие из этих древних 
народов были «германцами», какие «славянами», «скифами» или «фракийцами». А 
потом, в конце концов, потомки Аттилы и Чингисхана пришли бы к мысли снова 
оккупировать Европу вплоть до Каталунских Полей или, как минимум, до Легницы, в 
то время как арабы попытались бы с другой стороны континента высказать свои 
претензии на французские земли до Тура и Пуатье. 
Такие идеи не упоминаются нигде в документах Европейского Действия, так же, как 
ничего в них нет о мечте некоторых поклонников древних римлян о восстановлении 
сверхдержавы в Средиземном Море (Mare Nostrum) под римским господством или об 
идеях панславянских или славянских националистических течений (Польская держава
до Гамбурга и т. д.). А почему нет? 
Во-первых: Нам следует исключить из наших политических усилий всѐ, что касается 
давно прошедших веков. Мы имеем дело с современной историей и с формированием 
будущего, а не с археологией. В противном случае, мне как германоязычному 
швейцарцу следовало бы считаться с тем, что итальянцы имеют право претендовать на 
мою родину наряду с Южной Германией вплоть до «лимеса» – древнеримской 
границы. Но и итальянцам пришлось бы опасаться, что кельты потребуют для себя
территорий не только Южной Германии, но и Северной Италии. Такие взаимные 
претензии переросли бы в бесконечный конфликт, и куда может привести подобная 
археологическая политика, нам наглядно демонстрирует пример Палестины.
Во-вторых: У панславизма и пангерманизма есть определенный и оправданный 
культурный фон. На уровне культуры отношения между родственными по языку 
народами и этническими группами должны быть максимально сердечными, насколько 
это возможно. Политически, однако, эти течения не могут претендовать на право 
исключительности. Этнические границы в Европе не позволяют окончательно провести 
соответствующие политические границы. И иногда национальные различия 
оказываются даже сильнее языково-расовой общности. К примеру, Англия и Германия, 
без сомнения, являются куда более родственными народами, нежели Германия и 
Хорватия или Болгария. И при этом между немцами и этими двумя балканскими 
народами существует традиционная дружба, в то время как немцы и англичане 
занимались взаимным истреблением во время двух мировых войн. В качестве 
подобного примера можно привести и украинско-русские противоречия.
В-третьих: Европейское Действие не ставит своей целью предрешать будущий 
европейский мирный договор, который так и не был заключен после 1945 года, но оно 
прилагает все силы, чтобы подчеркнуть, что такой договор является одним из условий 
существования освобожденной и примиренной Европы. Мы не можем пока знать, как 
будут проходить и чем закончатся переговоры по такому договору. Это зависит от 
соотношения сил между государствами, которые будут господствовать в то время. Но 
мы можем и должны представить необходимые предпосылки. Государственно-
правовое и международно-правовое положение Германской Империи или обеих 
существующих сегодня «суррогатных» республик Германии и Австрии (смотрите об 
этом мою книгу «Государство немцев») является одной из них. Эта ситуация не зависит 
от нашего усмотрения. Она также не зависит от моего мировоззрения или 
политических постулатов, а лишь от действующего международного права (например,
от Гаагской конвенции о правилах ведения войны на суше), определяющего, из каких 
границ нужно исходить при начале мирных переговоров: это границы дня, который 
предшествовал началу войны. Этот день в нашем случае – 31 августа 1939 года. Точно 
в такой же малой степени от чьего-либо вкуса и предпочтения зависит решение вопроса 
о том, какая конституция и какие законы действуют в этой Германской Империи. 
Несомненно, это именно та конституция и те самые законы, которые действовали на 
момент 23 мая 1945 года, когда вопреки международному праву Имперское 
правительство адмирала Карла Дѐница было арестовано союзниками во Фленсбурге. 
Точно так же нет смысла спрашивать сегодняшних австрийцев о том, хотят ли они 
присоединиться к «Германии». Они - имперские немцы, граждане Германской 
Империи, даже если такое представление кажется непонятным и неприемлемым в 
настоящий момент для среднестатистического бранденбуржца с промытыми мозгами 
(равно как и для западного немца из ФРГ, швейцарца, француза, англичанина…). 
В отличие от энтузиастов панславизма или пангерманизма мы выступаем за 
реалистичную европейскую идею. В нее обязательно входит – так же, как и в 
имперскую идею в старом, классическом, смысле – защита отдельных этнических 
групп. Я намеренно избегаю здесь демократического неприемлемого слова 
«меньшинства». Меньшинства бывают только в надменном, шовинистическом 
национальном государстве. В Швейцарии никто не называет французских или 
итальянских швейцарцев меньшинством, и даже ретороманцев так не именуют, хотя 
все «латинские швейцарцы» (т.е. швейцарские французы и итальянцы), даже вместе 
взятые, сильно уступают по численности швейцарцам немецкого происхождения. Мы 
ведь не просто так называем будущее европейское объединение «Европейской 
Конфедерацией». Конфедерация это не просто федерация или союз, а именно 
сознательный, добровольный союз единомышленников, которые объединяются для 
защиты ее свободы и соответствующей национально-расовой идентичности, это союз, 
скрепленный клятвой, которую нельзя нарушить и ради выполнения которой нужно 
решиться на всѐ: «Лучше смерть, чем жизнь в рабстве» (Фридрих Шиллер, «Вильгельм 
Телль»).
Все частные вопросы взаимоотношений разных народностей, как бы запутаны они не 
были, могут быть решены в рамках Европейской Конфедерации, так как высшая идея 
сделает подчиненные проблемы второстепенными и вместе с тем разрешимыми, и так 
как Европа будет надежно гарантировать сохранение национальной культурной 
идентичности народов. Причем даже в том случае, если этнической группой 
политически управляет государство, государственный («титульный») народ которого 
говорит на другом языке. Упомянутые в Вашем письме сорбы могут послужить
хорошим примером. Я могу здесь в качестве личного замечания упомянуть, что моя 
жена выросла в Баутцене (Будишине) – «столице» сорбов – и, кроме того, хоть она и
немка, фамилия у нее, несомненно, чисто славянская – Зелонка. Известно, что в 
пограничных районах фамилии часто перемешиваются, что не дает повода для 
националистических подозрений. Во всяком случае, я по собственному опыту знаю 
Лаузиц (Лужицу) и сорбов, и я знаю, что есть, пожалуй, только немного этнических 
групп в Европе, которые поддерживаются государством в такой степени как сорбы. 
Причем не только после объединения с ФРГ, но и еще во время восточногерманского 
социализма. И у Германии «не упала с головы корона» из-за того, что она хорошо 
обращалась с сорбами. Однако для автономии эта этническая группа слишком мала, и я 
также не думаю, что сорбы всерьез желают себе какой-то реальной автономии.
Совсем другое положение у больших этнических групп, например, басков, судьба 
которых походит на судьбу курдов. Если, однако, у французов и испанцев больше не
станет причин для взаимного недоверия, то вполне вероятно представить себе, что они 
однажды взаимным решением признают автономию басков, живущих по обе стороны 
франко-испанской границы. Если для итальянцев линия альпийского перевала Бреннер 
утратит военно-стратегическое значение, то и они могут допустить воссоединение 
Тироля. Если ни Германия, ни Франция не будут нуждаться в Бельгии как буферном 
государстве, то это нелюбимое искусственное образование может мирно разделиться. 
Валлоны тогда должны будут сами решать, хотят ли они присоединиться к Франции 
или остаться независимыми, а фламандцы, в свою очередь, скажут, что для них лучше: 
связь с Нидерландами или с Германской Империей – или же они захотят остаться 
самими собой в своем фламандском государстве. 
Несравненно более труден для решения боснийский и косовский вопрос. Здесь, 
вероятно, придется использовать не территориальный, а персональный принцип. Во 
всяком случае, приемлемое решение этой или схожих восточноевропейских проблем 
путем компромисса будет более вероятным при сильным европейском руководстве, 
чем это возможно сегодня или в прошлом двадцатом столетии, где речь слишком часто 
шла вовсе не о решении, а о создании проблем в интересах чуждых нашему континенту 
держав.
То, что в Семи Целях Европейского Действия эти и аналогичные жгучие вопросы и 
острые проблемы не упомянуты, было сделано нами по принципиальной причине: мы 
изложили в наших Целях программу, которая должна представлять собой не максимум, 
а только самый необходимый минимум согласия. Это общий знаменатель европейского 
объединительного движения, которое не хочет при следующем случае снова пасть 
жертвой своих врагов. Все прочее мы осознанно предоставляем либо внутреннему 
законодательству государств-участников будущей Европейской Конфедерации, либо 
двусторонним или многосторонним соглашениям между этими государствами - после 
победы над общим врагом. Если мы уже сейчас принялись бы давать слишком много 
отдельных определений по разным конкретным вопросам, то дали бы лишь повод для 
всевозможных позиционных конфликтов, а как раз этого при любых обстоятельствах 
необходимо избежать. 
Теперь перейдем к главному моменту в Вашем письме, к русско-украинско-
белорусскому вопросу. Я признаюсь, что я не специалист по русской истории, и,
конечно, я в большей мере узнал бы многое от Вас. Но так как я уже маленьким 
мальчиком с большим удовольствием читал саги и мифы разных народов, я как-то 
попросил у моей крестной (кстати, выросшей в Париже бретонки) книгу с историями о 
богатырях – древнерусских рыцарях из Киева. И после этого образы богатырей вокруг 
Киевского князя Владимира стали мне столь же привычны и близки, как рыцари 
Круглого стола короля Артура, Нибелунги или герои Дитриха Бернского. Я 
неосознанно воспринимал всех этих рыцарей как единое явление, и, прочитав позже о 
походах и основании государств норманнов, викингов и варягов, я также понял почему. 
Для меня всегда было ясно, что речь идет здесь, в конечном счете, об общности расы и 
общности ценностей. Ведь замки норманнов в Сицилии, замки Гогенштауфенов в 
Апулии и Калабрии, Монсегюр в Пиренеях, Вартбург в Тюрингии, Град Карлштейн 
близ Праги – они, при всех их частных различиях, обладают одним духом и единым 
стилем. 
Одним из наших самых ранних соратников был, несомненно, князь Святослав 
Киевский, который в десятом веке уничтожил иудейский Хазарский Каганат. В 
сравнении с такими славными подвигами вопрос о точном этническом происхождении 
князя Рюрика выглядит второстепенным. И почему бы Русам действительно не 
прибыть с севера? Я полагаю, впрочем, что они вряд ли появились из припятских 
болот. То, что варяги были шведами, впрочем, написано у нас не в пропагандистских 
пангерманских произведениях, как Вы предполагаете, а в верных системе, очень 
солидных и строго антинемецких учебниках по истории (например, в „Атласе 
Всемирной истории dtv», Мюнхен 2010, стр. 130 и на следующих страницах). Но этот 
момент, собственно, не должен нас волновать, и мы потому не хотим спорить с теми, у 
кого другое мнение по этой исторической проблеме. Ведь то, что германцы и славяне 
принадлежат к одной расе и представляют собой только два ее различных подтипа, 
очевидно. Не так много есть мест в Центральной Европе, где встречается такое 
большое количество блондинов, как, например, в Белоруссии. И именно это должно 
волновать нас сегодня, ибо это важно. А археологию мы предоставляем ее любителям.
Киев, во всяком случае, это исходный пункт основания одной из самых великих 
империй в мировой истории: империи русских. Новгород, Киев, Москва – великие 
имена, звучащие гордо и достойно. Без сомнения, европейские – и все же больше, чем 
просто европейские. Ведь эта империя достигла постепенно Японского моря и 
оставалась для европейца «старой Европы» долгое время – и, вероятно, остается до 
сегодняшнего дня – собственным миром. Даже если почитать «Записки о Московии» 
барона Сигизмунда фон Герберштейна, сразу появляется ощущение, что он пишет 
одновременно о родственном и в то же время - о чужом мире. Но при этом европеец 
может испытывать большую симпатию к русской сущности и даже к сибирским 
пейзажам. Я лишь вспоминаю о воспоминаниях немецкого врача, попавшего в плен к 
русским во время Первой мировой войны, о «Любимой Сибири» Трауготта фон 
Штакельберга. Незабываемыми в моей памяти остались также рассказы моего 
почитаемого старого друга Хуго фон Зенгера, который, будучи швейцарским 
кавалерийским офицером, в начале войны добровольно поступил на службу в немецкий 
Вермахт, стал там ротмистром, воевал на Восточном фронте и в конце войны 
командовал казачьим полком (!), боровшимся с партизанами Тито в Югославии. После 
капитуляции он вывел своих казаков между советскими войсками и войсками западных 
союзников в Австрию и до конца поддерживал с теми из них, кто выжил (очень многих 
казнили Советы) самые сердечные отношения. Они назначили его почетным казаком, а 
это кое-что значило! 

Вот мы уже дошли и до Второй мировой войны. Без сомнения, огромным упущением, 
ошибкой исторического масштаба было то, что правительство Германской Империи не 
воспользовалось национальным воодушевлением в Украине в 1941 году. Как украинец, 
Вы лучше меня знаете, что немецкий Вермахт при вступлении на Украину встречали с 
цветами, хлебом и солью. Можно испытывать только самое глубокое сожаление, что 
завоеватели тогда не захотели одновременно стать и освободителями, что они не 
признали тотчас Украину и Белоруссию как независимые государства и не дали оружие 
в руки тем украинцам, белорусам, казакам и русским, которые были готовы к борьбе, 
не сделали их своими союзниками в деле освобождения России от большевизма. 
Случись это – какая Европа была бы у нас сегодня!
Мировая история богата трагедиями. Одной из них, несомненно, можно назвать 
конфликт между украинцами и русскими (великороссами). Для нас как представителей 
Европейского Действия, это противоречие представляется исключительно щекотливым 
делом, требующим большой осторожности и внимания, чем-то вроде ходьбы по высоко 
натянутому канату. И поэтому мы хотим попросить Вас и всех других украинских или 
русских единомышленников о понимании. Прежде, чем я приступлю к оценке 
геополитической ситуации, однако, я хотел бы подчеркнуть, что не могу представить 
себе, что противоречия между украинцами и великороссами глубже, чем между 
французами и немцами, итальянцами и австрийцами, чехами и словаками и т.д. Если 
пропасти между этими народами постепенно зарастут, то есть надежда, что русские 
братья зароют топор войны, когда заметят, что только совместное 
максимальное напряжение усилий всех белых народов может спасти нас от 
заполоняющего всѐ наплыва людей желтой, черной и коричневой рас.
Что останется от Украины, если китайцы перейдут Волгу и сметут Москву? В том, что 
этот поход с Востока состоится, можно быть абсолютно уверенным, да и их «пятые 
колонны» уже разместились на наших землях. Согласно газетным сообщениям вблизи 
Флоренции (!) есть маленький итальянский городок, в котором живут 80 тысяч
китайцев, половина из них нелегально. Недавно наш товарищ из Софии сообщил нам 
во время своего посещения, что в болгарской столице уже появился китайский квартал 
примерно с 25 тысячами жителей. Мой друг, русский философ доктор Геннадий 
Бондарев, еще больше десяти лет назад писал о беспрерывном просачивании 
миллионов китайцев в Южную Сибирь. Там постепенно готовится что-то, что 
национальные силы в Европе пока еще адекватно не воспринимают. Хотя нам, 
европейцам, прежде всего, создают сложности иммигранты из Ближнего Востока и 
Черной Африки. Но с этими проблемами при наличии решимости еще как-то можно 
справиться, потому что эти «гражданские оккупанты» - частные лица, за которыми не 
стоит ни одна великая в военно-политическом отношении страна, если мы, конечно, не 
примем во внимание скрытую поддержку такого рода переселений со стороны США. 
Но за китайцами стоит Китай – сверхдержава будущего. 
Мы находимся между двумя грозовыми фронтами: между Америкой и ее 
произраильским лобби, с одной стороны, и огромным растущим потенциалом стран 
Восточной Азии и Юго-Восточной Азии, с другой стороны. Ввиду этой серьезной 
геополитической макросиноптической ситуации было бы просто безответственно 
таскать друг друга за волосы из-за третьеразрядных межэтнических споров и 
противоречий. И даже о глубоких исторических ранах, возникших из-за подавления 
украинцев при царях и бесчеловечной жестокости со стороны Советов, следует в 
какой-то мере забыть ради совместного выживания и дальнейшего существования 
белого человечества.

Пока украинцам и белорусам приходится бояться великорусских гегемонистских 
устремлений, понятно, что они ищут опору на Западе. Все же, с другой стороны, едва 
ли можно понять, что некоторые из них в настоящее время открыто стремятся к 
членству в ЕС и НАТО, представляющих собой сионистское господство в Европе, к 
нынешнему американо-западноевропейскому упадку и уничтожению культуры. Я 
убежден, что и русским народам удастся прийти к компромиссу и примирению, и 
найти - в развитии, по сути, сегодняшнего СНГ, но на уровне национальных, а не 
инспирированных сионистами идеалов, – такую форму сосуществования, при которой 
угнетение больше не будет ни необходимым, ни возможным. Стоит подумать и о том, 
что России в тесном союзе с Европой не придется бояться Запада. Поэтому Россия не
будет больше испытывать недоверия к украинцам и белорусам, так что они смогли бы 
войти в союз как раз с этим Западом.
Разумеется, Европа сделала бы русских своими врагами, если бы напрямую заявила о 
своих претензиях на Украину и Белоруссию. Раскрасьте мысленно на карте всю Европу 
с этими двумя странами в красный цвет, а оставшуюся Великороссию в зеленый – и 
посмотрите тогда на положение Москвы и Санкт-Петербурга. Москва не сможет 
принять такую ситуацию, если, конечно, в ходе войны она не ослабеет настолько, что 
утратит способность защищаться. Но как раз этого мы никогда не желали и не будем 
желать: ведь в этом случае Европа лишилась бы своего щита против угрозы с Востока. 
Другой (теоретический) вариант состоял бы в том, что Россия соглашается с 
присоединением Белоруссии и Украины к Европе, тогда как она сама, чтобы удержать 
Сибирь, переносит свой «центр тяжести» вместе со столицей далеко на Восток, 
например, в Новосибирск. Но это игры воображения, которые, по крайней мере, на 
сегодняшний день не имеют под собой серьезной основы. И, кроме того, мы вовсе не 
можем с уверенностью сказать, хотят ли вообще сами украинцы и белорусы во всей их
совокупности присоединиться к Европе.
Мы при всех этих соображениях не должны упускать из вида – я никогда не устану это 
подчеркивать – что наши намерения и планы можно осуществить только тогда, когда 
мир испытает потрясения невообразимого масштаба. Эти потрясения должны просто 
смести правительства и их политико-экономические связи от Вашингтона до Европы и 
Москвы. До тех пор, пока этого не произойдет, не следует ожидать ничего. Но нам 
следует позаботиться о том, чтобы битва последнего дня, т.н. Армагеддон, которую
старательно готовит иудейско-мессианская секта любавичских хасидов с помощью 
своих подручных из среды видных чиновников и олигархов в Америке, Европе и 
России, повергла своих виновников в пропасть. Мы должны сделать все, что в наших 
силах, чтобы выйти победителем из этого конфликта ближайшего будущего. А 
нынешним правителям тогда придется отправиться в ад. 
Однако шансы на победу у нас будут только тогда, когда мы, прозревшие европейцы и 
русские всех народов, языков и этнических групп, будем держаться вместе и создадим 
организацию, которая сможет взять власть в День «Х». Европейское Действие должно 
стать самой сильной политической силой в Европе и вместе с русскими и украинскими 
друзьями осуществить создание оси Париж-Берлин-Москва. Это станет окончательной
победой. Меньшим мы не сможем довольствоваться. Сейчас вопрос стоит так: все или 
ничего.
С сердечным приветом из Швейцарии
Бернард Шауб